КНИГА  "Обо всех фриках, тиранах, чудаках, музыкальных террористах и опасных безумцах"

Звуки публикуют отрывок из книги о предвестниках панк-рока и интервью с его создателем Михаилом Кузищевым - музыкальным критиком, коллекционером и экс-руководителем магазина Soyuz, чья программа "120 минут классики рока" на протяжении 20 лет выходила на радиостанции "Эхо Москвы".
"Панк-рок. Предыстория" – захватывающее, проработанное до мелочей повествование о сердитых, странных и неформатных американских исполнителях 1960-х годов, которые бросили вызов популярной музыке и духу того времени, став источником вдохновения для многих поколений рокеров. В книгу вошли тексты о самых разных музыкантах, – от культовых Боба Дилана и The Velvet Underground до малоизвестных The Shaggs.

Звуки: - Почему из всего огромного рок-наследия российских музыкантов и критиков так привлекает именно панк? Что в нем самое интересное и ценное для российской культуры?
Михаил Кузищев: - Мне кажется, российские музыканты и критики не одиноки - если сравнить число новых англоязычных книг об истории панк-рока и, например, книг об истории прогрессива, то преимущество будет у панка - в разы. Всё избыточное, сентиментальное и помпезное очень быстро стареет - к сожалению, или к счастью. А в панке нет ничего лишнего - только минимализм и осмысленная эмоция. Разве это не современно? Тем более, что в современном мире у каждого найдется, против чего направить свой праведный гнев.
Ну, а если говорить об отечественной рок-традиции, то у нас всегда было принято делать музыку не ради музыки, а ради выражения неких смыслов и идей. Панк-рок в эту традицию вполне укладывается. В нем ценно то, что он дает возможность поскорее переходить прямо к наболевшему, не отвлекаясь на технику музицирования.

Звуки: - Кто ваш главный герой панк-движения?
Михаил: - Честно говоря, мне вообще не нравится слово "панк-движение". Мне сразу представляются панки с аккуратными ирокезами, дружно вышагивающие… даже не знаю, куда. Если обратите внимание, моя книга не о панк-роке, а о его предыстории. Панк в конечном счете превратился в униформу, в клише, в ещё один музыкальный стиль. Но идеи, лежащие в основе панк-философии - это индивидуализм, непохожесть, неприсоединение. Всё начиналось именно с этого. В книге я попытался показать индивидуальность, характер каждого из персонажей. Каждый из них какой-то своей чертой, элементом стиля вдохновил будущих панков. Но они все очень разные. Многие из них буквально ненавидели друг друга. Но все они нравятся мне тем, что не пытались нравиться, а были собой. И поэтому вокруг них всё время разворачивались какие-то безумные истории, похожие на триллер. Дилан сумел взбесить честных зрителей одной лишь электрогитарой. The Velvet Underground - душераздирающим нойзом и текстами на запретные темы. А Captain Beefheart вообще запер своих музыкантов в четырех стенах и заставил репетировать до потери сознания. Это прекрасные истории, которые достойны того, чтобы рассказать их как следует. В книге я, в меру сил, постарался сделать именно это - перелопатив залежи англоязычных архивов и расспросив кое-кого из участников событий. Возвращаясь к вашему вопросу, каждый из этих персонажей мне дорог по-своему. Именно тем, что он неправилен и неположителен.

Звуки: - Кажется, вы уже давненько не публиковались на Звуках. Чем вы вообще занимались все эти годы?
Михаил: - В этом году как раз исполняется десять лет с тех пор, как на «Эхе Москвы» завершился мой эфирный панк-цикл "Прогулки по дикой стороне" - он продолжался с 2006 по 2014 год. Сразу же после завершения цикла начались мучительные попытки превращения этого цикла в книгу - процесс шел о-очень неспешно. Мне хотелось издать не просто сборник эфирных текстов, а развёрнутые приключенческие повести обо всех этих фриках, тиранах, чудаках, музыкальных террористах и опасных безумцах. Обновлённый портал Soyuz.Ru, который я перезапустил в 2016 году в качестве главного редактора, тоже забирал много сил.
Но, как говорят, не было бы счастья… - очень сложно было сочетать редакторские дела и эфиры на "Эхе" с работой над текстами. В 2018 году я ушел из "СОЮЗа", а после закрытия "Эха" свободных вечеров у меня стало ещё больше. Так что надеюсь не останавливаться на этой книге - ведь это только цветочки. Впереди много ягодок, безумных огурцов и прочих диких фруктов.

"ПОТОК СВИСТА И ШУМА": БИТВА ПРИ НЬЮПОРТЕ

Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне
Глава "Боб Дилан. Прогулка первая".

"Like A Rolling Stone" была выпущена на сингле во вторник, 20 июля 1965 года. А в пятницу, 23 июля, Дилан прибыл в Ньюпорт, чтобы в третий раз выступить на ежегодном местном фестивале. К тому моменту, как музыкант ступил на территорию фолк-праздника, "Like A Rolling Stone" уже вошла в чарты и звучала из каждого окрестного радиоприемника. Боб оказался в интересной ситуации — громкий рок-хит на всех радиостанциях и консервативный фолк-фестиваль на повестке дня.

Все указывало на то, что ньюпортский «Титаник» двигался прямым курсом на дилановский рок-айсберг. Массы зрителей были взбудоражены ожиданиями, прогнозами и слухами. Cобирается ли Боб воспроизводить на фолк-сцене свою электрическую атаку?
Может, он исполнит акустическую версию песни? Однако в компании с Диланом на мероприятие прибыл всего лишь один музыкант, Эл Купер, поэтому неопределенность сохранялась. На обширной территории фестиваля располагались маленькие площадки («мастерские»), а также главная сцена, на которой проходили вечерние выступления. Дилану предстояло дать один концерт на сцене «мастерской» (в субботу), и один — на главной сцене (во время грандиозного воскресного финала).

Напряжение стало нарастать после того, как Дилан вышел на маленькую сцену «сочинительской мастерской», чтобы исполнить сольный акустический сет. Джо Бойд вспоминал: «Вокруг "сочинительской мастерской" собралась такая огромная толпа, что под угрозой оказались остальные мастерские. Люди начали жаловаться: "Сделайте погромче Дилана, нам мешает банджо с соседней сцены". Это сильно не соответствовало тем принципам, которые продвигал фестиваль».

Вопреки ожиданиям Дилан не стал пытаться воспроизвести в акустике свой новый хит. Вместо этого он исполнил несколько более мирных песен и, улыбнувшись, сошел со сцены под радостные овации огромной толпы; его машина тут же была окружена поклонниками. Однако выступление на сцене «сочинительской мастерской» было только «затравкой» — все ждали воскресного вечера. Теперь интрига вокруг этого выступления стала еще напряженнее.

Спустя несколько часов после акустического выступления Дилана случился известный инцидент в «блюзовой мастерской». По воспоминаниям роуди Джонатана Тэплина, Дилан наблюдал всю драму, развернувшуюся вокруг выступления The Paul Butterfield Blues Band, и был возмущен не менее Гроссмана. Тэплин рассказывал, что Дилан тут же принял решение «бросить перчатку»: « [Он был настроен в духе:] "Если они думают, что смогут вырубить здесь электричество, то пошли они на хрен". Под влиянием момента он тут же заявил, что выступит с электричеством». И не просто с электричеством, а в компании Эла Купера и членов группы Пола Баттерфилда — гитариста Майка Блумфилда и ритм-секции в составе Джерома Арнольда и Сэма Лея.
Решение было довольно смелым: уже завтрашним вечером Дилану предстояло выступить на главной сцене фестиваля, а музыканты The Paul Butterfield Blues Band, при всей их одаренности, не привыкли к ритмически сложной музыке, которую тогда играл Боб. Последовала ночь совместных репетиций, и к рассвету, по воспоминаниям Блумфилда, их сводный ансамбль звучал «ужасно». Боб, однако, имел другое мнение — или просто не слишком задумывался о подобных мелочах.

Вечером 25 июля Дилан со своей новой группой вышел на сцену Ньюпортского фолк-фестиваля с электрической группой и начал свое выступление с песни "Maggie’s Farm".

По поводу того, что случилось дальше, и по сей день спорят не только историки, но и очевидцы. Едва ли не самый красочный отчет о событиях той ночи предоставил Джо Бойд — ныне знаменитый продюсер и автор блестящей автобиографии «Белые велосипеды», а в то время — 22-летний тур-менеджер и звукоинженер. Вместе с коллегой Полом Ротшильдом он отвечал за звук на Ньюпортском фестивале.

Во всех своих показаниях Бойд продолжает уверенно утверждать: во время электрического дебюта Дилана звук был выстроен настолько хорошо, насколько это было возможно в 1965 году:
«…Когда прозвучала первая нота "Maggie’s Farm", по нынешним меркам это было не так уж громко, но по тогдашним меркам это была самая громкая штуковина в истории.

Дело было не только в музыке, не только в том, что он [Дилан] вышел и сыграл с электрической группой… Это был мощный, ядрено смикшированный и отлично исполненный рок-н-ролл».

Однако были и другие мнения. Тони Гловер, друг и земляк Боба, который находился в толпе, считал, что «мощь и энергия были на месте, но проблема заключалась в том, что звук по сути был отстойным… Вокал и гитара то появлялись, то пропадали в миксе, а клавишных практически не было слышно. Я слышал, как люди кричали: "Сделайте погромче голосс!" или: "Не слышно клавиш!" — и все в таком духе.

Джек Хольцман: «Мы слышали музыку с осмысленными текстами и рок-битом… Все черты музыки, не пересекавшиеся долгие годы, за мгновение схлопнулись в единое целое… И тут внезапно мы услышали недовольное гудение зрителей… Оно превратилось в поток свиста и шума. Это было очень странно».

Что же произошло на самом деле? Современным поклонникам Дилана остается только гадать и спорить, а также завидовать тем, кто видел все своими глазами. Однако у нас есть и преимущество: черно-белая кинохроника режиссера Мюррея Лернера сохранила историческое выступление в идеальном качестве. Луч света выхватывает из темноты только Дилана — вся остальная группа остается скрытой в темноте. Исполняя текст о том, что он больше не хочет гнуть спину на старую Мэгги, Боб выглядит спокойным, уверенным, равнодушным. Даже в черной кожаной куртке он совершенно не похож на рок-музыканта — скорее на Байрона со «стратокастером». Его сердитые строчки, кажется, выбивают не менее четкий бит, чем ритм-секция, слаженно работающая на втором плане. Время от времени Дилан командует: Аlright! и отходит в сторону, чтобы уступить место очередному едкому, почти гаражному соло Блумфилда, звучащему откуда-то из темноты. Музыканты кажутся сосредоточенными, они знают, что делают. Их музыка, похожая на сжатую пружину, определенно контрастирует с остальной программой — по-пионерски открытой и честной. Когда стихают последние звуки и следующие за ними первые аплодисменты, гудение публики становится хорошо различимым. «Когда песня закончилась, раздался рев, в котором слилось множество звуков, — комментировал Джо Бойд, находившийся в тот момент среди зрителей. — Конечно, среди них были и возгласы неодобрения, но они не составляли большинства. Были крики восторга и торжества, были издевки и возмущения».

Дилан, однако, не собирается делать никаких объявлений в публику, и группа молча переходит к следующему номеру — новейшему хиту и, вне сомнения, гвоздю этой программы. По сравнению со студийной версией, исторический концертный дебют "Like a Rolling Stone" кажется на удивление безобидным, словно впол-силы — будто бы музыканты продолжают репетировать. Группа звучит не очень уверенно, но Дилан остается бесстрастным — он не стремится передать зрителям ни воодушевление, ни раздражение. Он выглядит усталым — или пребывающим слегка «под кайфом».

Исполняя то, что сегодня мы назвали бы рок-музыкой, Боб не напитывается ее энергией, а скорее, совершает некий равнодушный жест, загородившись от публики стеной электрического звука.

Разительный контраст с этим перфомансом представляли события, которые в то же самое разворачивались перед сценой. Едва Джо Бойд с удовлетворением убедился в том, что Дилана и группу отлично слышно из зрительского сектора, как его тут же вызвали за сцену «на разговор». Прибыв на место, Бойд узрел перед собой недовольные физиономии аксакалов оргкомитета — Алана Ломакса, Пита Сигера и Теодора Бикеля.
«Слишком громко! — сказали аксакалы. — Надо сделать потише, так нельзя! Это невыносимо!». После чего один из них потребовал от Бойда объяснения, как добраться до звукорежиссерского пульта — чтобы убавить громкость. Бойд терпеливо объяснил, что найти пульт несложно: нужно лишь «выйти на парковку, повернуть налево, пройти вдоль забора до главного входа, снова повернуть в направлении сцены по центральному проходу». Как раз там, в районе ряда "G", и будет находиться заветный пульт — всего-то метров четыреста. «А побыстрее нельзя?», — спросили аксакалы. «Можно, конечно — надо просто через забор перелезть», — ответил Бойд, бегло оценив зрелый возраст и комплекцию членов оргкомитета.
В ответ на это Ломакс прорычал: «Иди туда сейчас же и скажи им, что звук должен быть убавлен. Это приказ совета».
Бойд подчинился, ловко преодолел ограждения и вскоре увидел за пультом инженера Пола Ротшильда, а также Альберта Гроссмана и Питера Ярроу. Все трое имели чрезвычайно довольный вид — несмотря на то что вокруг них разворачивался настоящий ураган: «…люди вставали и размахивали руками. Одни кричали что-то одобрительное, другие бурно выражали недовольство, кто-то спорил, а некоторые ухмылялись как сумасшедшие. Пронзительное гитарное соло Блумфилда проносилось над нашими головами».

Бойд честно передал довольной троице указание остальных членов совета, на что Ярроу сообщил, что «совет должным образом представлен за звукорежиссерским пультом», и что уровень громкости «именно такой, какой надо».
К своему ответному посланию Ярроу присовокупил средний палец.

К тому моменту, как Дилан сотоварищи завершил свое невероятно короткое выступление из трех песен (больше они просто не успели отрепетировать), стало очевидно, что аксакалы безвозвратно утратили контроль над ситуацией. Пит Сигер, плюнув, удалялся к машине, а его жена рыдала от потрясения. Когда Питер Ярроу вышел на сцену и, как заправский диджей, спросил зрителей «Вы хотите еще?!», ответом ему был могучий рев толпы, в котором, вне всякого сомнения, смешались «да!» и «нет!».
Чтобы успокоить всех, Ярроу объяснил, что «Бобби сейчас вернется с акустической гитарой». И он оказался прав. Дилан вернулся и сыграл сначала "It’s All Over Now Baby Blue", а затем — "Mr Tambourine Man"*. Первая звучала как прощание, вторая — как утешение.
Больше не загороженный электрическим грохотом, Боб, казалось, внезапно раскрылся перед зрителями. Выхваченный лучом света из бескрайней темноты, он выглядел одиноко. Его мимика оставалось по-прежнему скупой, исполнение — строгим, и вряд ли зрители могли увидеть то, что видела кинокамера — сползающие по щекам Дилана слезы.

"Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта
Михаил Кузищев. — М.: Издательство АСТ, 2024